Областная телерадиокомпания, работала исключительно по государственному заказу, мы вели трансляцию на украинском языке. Были почти одним из главных проукраинских медиа на Донетчине.

В Волынском пресс-клубе состоялась встреча с генеральным директором Донецкой ОГТРК Олегом Владимировичем Джолосом. После того как помещение телерадиокомпании 20 апреля захватили боевики, ее деятельность прекратилась. Сейчас директор решает организационные вопросы по возобновлению работы в Краматорске, куда вынужденно переселились. Волынские журналисты поинтересовались у коллеги-дончанина его видением ситуации на Востоке.

— Что делали медиа в Донецке, чтобы не допустить войны и зарождение сепаратизма?

— Я не могу отвечать за все донецкие СМИ. По областной телерадиокомпании, то она работала исключительно по государственному заказу, мы вели трансляцию на украинском языке. Были почти одним из главных проукраинских медиа на Донетчине. Поэтому обвинять Донецке ОГТРК безосновательно.

— Мы не обвиняем, а спрашиваем, что делали для того, чтобы не было сепаратизма в городе, области?

— Его не было до определенного времени. Я думаю, здесь есть люди, которые посещали Донецк во время Евро-2012. Видели там что-то антигосударственное? Там все было в желто-голубых цветах, там работали украинские школы, национальный университет, в котором учился, кстати, Василий Стус. Донецк — это проукраинский регион. На мой взгляд, то, что произошло, — это искусственная ситуация, результат информационной психологической войны. Извините, когда в апреле отрезают всякое украинское вещание на миллионный Донецк, всякое: эфирное, IP, Интернет — и люди слышат только то, что им позволяют слышать. Редакторов городских коммунальных газет вывозят на собеседования к представителям «новой» власти. Поэтому обвинять журналистов — последнее дело. Не они принесли сепаратизм. Возможно, они не очень этому противостояли. Но здесь следует поставить вопрос к центральной власти — продолжала она последовательно, системно государственную политику не только в сфере медиа, но и в сфере гуманитарных отношений в Донецкой области? Или ездили наши школьники из Донбасса в западные регионы, я уже не говорю про Восточную Европу? Очень мало. Или ездили наши государственные служащие по проектам в Европу? Гораздо меньше, чем журналисты или служащие центральных и западных регионов Украины. Зайдите в аудитории западноукраинских университетов и зайдите в аудиторию Донецкого национального университета и спросите у студентов: «Вы были в Европе?». И вы увидите, что на Донетчине это единицы. Европейские ценности, к сожалению, не пришли на Восток, мало было носителей этих ценностей, и это тоже сработало на ту ситуацию, которая на сегодня есть. Поэтому нужно винить не только региональную элиту — это просчеты государственной гуманитарной политики в целом.

— Есть журналисты, которые сознательно пошли на сотрудничество с сепаратистами, даже без «собеседований», например, Елена Блоха, которая стала «министром» по делам информационной политики «ДНР». Есть ли какое-то решение или мысли о проведении люстрации в журналистской среде, чтобы люди, которые работали за государственный счет и вели антигосударственную политику, как минимум, не имели шансов заниматься журналистикой в будущем?

— В отношении Елены Блохи, то она работала в коммунальной газете. Действительно, журналистская организация раскололась и кое-кто сделал такой сознательный выбор, но это вопрос к ним. Я не имею права выносить моральные оценки поступкам своих коллег. Надо быть в их обстоятельствах — почему они так сделали? Если это сознательный выбор, то одно дело, если была угроза жизни — то другая.

— Все ваши журналисты выехали или часть осталась в Донецке?

— Если бы мы не чувствовали угрозы, то работали бы в Донецке. Кое-кто из журналистов остался, но они не могут заниматься журналистикой — объективной, профессиональной. Хотя некоторые пытаются: вы можете видеть общественное телевидение Донетчины. Алексей Мацуха, который выехал в марте, но активно работает, имеет коллег в Донецке, которые передают информацию. То есть как-то люди работают. Есть интернет-ресурсы — «Новости Донбасса», «Остров». Но доступ к этим ресурсам жителям оккупированных территорий заблокирован.

— Долгое время идут споры о том, нужно ли нам общественное вещание. Какова ваша мысль?

— Общественному вещанию — однозначно быть! Есть соответствующий закон, и он вступил в силу, но его исполнение требует принятия некоторых постановлений. Это телевидение общины — государство в демократической стране не должна иметь медийного ресурса как пропагандистского. Но в условиях сегодняшней ситуации, возможно, и нужен государственный информационный ресурс. Мне ближе идея создать телевидение территориальных общин. Тем более когда мы говорим о децентрализации власти.

— Чувствуете ли вы какие-то изменения в сознании местного населения, люди начинают прозревать или тенденция неутешительная?

— Люди на оккупированных территориях, которые уже восемь месяцев смотрят только телевидение и слушают то радио, которое им позволяют агрессоры, мнение не меняют, и она не в пользу государства Украина, и надо понимать, что они заложники ситуации. Я сравниваю оккупированные территории Донетчины с фильмом «Холодное лето 53-го». Только там село захватили с десятью людьми, а здесь четыре миллионы — такая огромная территория. Жители оказались пленниками вооруженных людей. Относительно тех, кто живет на освобожденных территориях, то, безусловно, у них настроения проукраинские.

— Нам говорили, что на Донбассе сильные волевые люди, а оказалось, что не так.

— Не нужно обобщать, они такие же, как и мы с вами. Разные.

— Но у нас такого не происходит. Ваши местные жители готовы воевать за свою территорию? Вот с Волыни уже погибло около 100 человек.

— Мне трудно отвечать на этот вопрос, я вас понимаю и, поверьте, скорблю вместе с вами. Почему не берем оружие? Мы должны быть добровольцами, потому что призыв делать на оккупированной территории невозможно. Поверьте, в добровольческих батальонах, которые воюют за Украину, есть жители Донбасса.